Победитель Международного конкурса имени Чайковского и педагог образовательной программы Сириуса — о главных принципах воспитательного процесса, профессиональных приоритетах и вехах своей музыкальной карьеры.
21 ноября юные пианисты и арфистки Образовательного центра «Сириус» выступили в Средней специальной музыкальной школе с отчётным концертом «Музыка для фортепиано и арфы» (видео — по ссылке). По программе «Музыкально-исполнительское искусство» в ноябре профессиональные навыки на федеральной территории совершенствовали 35 одарённых музыкантов в возрасте 11–17-ти лет (в том числе кларнетисты, валторнисты, флейтисты, виолончелисты) из 13 регионов России — Москвы, Санкт-Петербурга, Татарстана, Приморского края и Саратовской, Ростовской, Кемеровской, Астраханской, Иркутской, Калининградской, Новосибирской, Свердловской, Нижегородской областей — и Республики Беларусь.
С пианистами на мастер-классах по специальному инструменту занимался Мирослав Култышев, победитель XIII Международного конкурса имени П.И. Чайковского, заслуженный артист РФ и доцент Санкт-Петербургской государственной консерватории имени Н.А. Римского-Корсакова. К слову, председатель жюри Конкурса имени Чайковского и выдающийся пианист Николай Петров назвал молодого коллегу, одержавшего победу, «человеком, умеющим говорить с Богом».
КАК ВОСПИТАТЬ ВУНДЕРКИНДА?
В 10-летнем возрасте Мирослав играл на сцене Большого филармонического зала ре-минорный концерт Моцарта с оркестром под руководством Юрия Темирканова. Ещё раньше он начал выступать на статусных площадках Санкт-Петербурга с сольными произведениями. Самое первое выступление прошло в Санкт-Петербургской Государственной академической капелле, когда Мирославу было всего шесть лет. Он сыграл две пьесы из «Детского альбома» Петра Чайковского.
И в 1995 году его заметил великий музыкант XX века Иегуди Менухин, официально пригласив вундеркинда продолжить обучение в Великобритании. Родители не отважились тогда отпустить ребёнка «за океан», и педагоги их поддержали. А через четыре года барона Менухина не стало...
После того, как в 2007 году Мирослава Култышева признали лучшим пианистом на ХIII Международном конкурсе имени Чайковского, овации ему устраивали в самых престижных залах России, Австрии, Голландии, Великобритании, Германии... Немецкая компания Orfeo записала его диск «Двенадцать трансцендентных этюдов Листа». Были и другие щедрые подарки судьбы, а также победы, в том числе в 2012 году в Монте-Карло на престижном Конкурсе Monte Carlo Piano Masters, в 2021 году — в Дубае на Конкурсе Classic Piano…
«Исполнительские состязания ― сродни лотерее, ― убеждён Мирослав Винаевич. ― “Легитимным” в глазах музыкального мира музыканта способна сделать победа в престижном конкурсе. А побеждают преимущественно яркие личности. И индивидуальность, не подверженная девальвации в глазах широкой публики, должна сочетаться с твёрдой профессиональной закалкой и отменной выдержкой. Молодого Иво Погорелича на конкурсе Шопена в 1980 году не допустили в финал, хотя он был бесспорным фаворитом. И даже входившая в состав жюри Марта Аргерих, победительница 1965 года, в праведном гневе покинула стан судей в знак несогласия с решением большинства. Однако у хорватского пианиста с того “поражения” началась подлинная мировая слава. Случается и такое».
В музыкальную школу Мирослава отвела мама. Не будучи музыкантом, она интуитивно понимала, что музыка для сына ― единственная возможность самореализации: сцену любил с детства. А как музыканта и личность его во многом сформировала школьный педагог Зора Цукер, под руководством которой он окончил среднюю специальную музыкальную школу-лицей при Санкт-Петербургской государственной консерватории имени Н.А. Римского-Корсакова. Кстати, слова Зоры Менделеевны «то, что хотел сказать композитор, — в нотном тексте; читайте внимательно, там всё сказано» для пианиста до сих пор — своего рода творческое кредо.
БУДЕМ РЕАЛИСТАМИ
В восприятии Мирослава Винаевича три недели в Сириусе — это, конечно, эффективный интенсив для обучающихся, но они не могут сравниться с... 13-ю годами обучения у Зоры Цукер. Десять 45-минутных мастер-классов по специальному инструменту никого кардинально не изменят.
«Надо быть реалистом, — разводит руками Мирослав Култышев. — От первого занятия к итоговому концерту творческого перерождения не произойдёт. Иллюзий питать не стоит. Школьники приезжают сюда с программой, выученной вместе со своими педагогами. И не всегда привезённая в Сириус “заготовка” безупречна. Работа над ошибками происходит в классе. Причём нельзя забывать, что дети не могут реагировать на замечания-исправления столь же гибко, как взрослые. Одновременно хочется верить, что зёрна новой информации падают на благодатную почву».
В эту смену у Мирослава Култышева — шесть учеников от 13-ти до 16-ти лет. И возраст, по мнению педагога, имеет значение: «С годами мы становимся уступчивее и восприимчивее, учимся быстрее меняться». Однако способность ловить информацию на лету иногда врождённая, но чаще приобретённая. У всех по-разному. Вот только жизненный опыт, накладывающий отпечаток на творчество и отражающийся в уровне мастерства, ко всем приходит с опытом.
«К воспитанию незаурядного исполнителя необходимо приступать как можно раньше, — советует маэстро. — Всё зависит от целеполагания. Помните, у Марины Цветаевой: “Для того, чтобы воспевать японские вазы или край ноготка вашей возлюбленной — достаточно казаться. Чтобы говорить о Боге, о солнце, о любви — нужно быть” Иногда ребёнок едва ли не в первые годы жизни обладает целым комплексом качеств, необходимых настоящему профессионалу. И в этом счастливом случае его “ведут” по жизни, окружая не только заботой, но и известной мерой требовательности. Очень важно, чтоб рядом вовремя оказался педагог от Бога, каким была и остаётся Зора Менделеевна».
РЕЖИМ САМООГРАНИЧЕНИЙ
К Зоре Цукер Мирослав Култышев пришёл в 6-летнем возрасте и проучился до консерватории. Их музыкальные эмоции совпадали, хотя не обходилось и без «заминок». К примеру, венская классика, если сравнивать её с музыкой романтизма, вызывала у Мирослава некоторое отторжение. Он с детства тяготел к романтическому репертуару, выражая в этом выборе свою внутреннюю потребность и склонность.
«Меня не нужно было заставлять погружаться в миры литературных классиков, — пожимает плечами пианист, — ходить в музеи или как-то ещё принудительно расширять мой кругозор. Всё детство и юность провёл на галёрке Мариинского театра, что тоже сыграло большую роль. Сам охотно и помногу читал, с детства неплохо ориентировался в гуманитарной сфере. Но и в ней не обошлось без ценнейших советов Зоры Менделеевны».
Увлечь ребёнка чем-либо и объяснить ему необходимость упорного труда, режима сознательных самоограничений — непростая педагогическая задача. Мирослав Култышев не знал проблем с мотивацией. Ни игра в футбол с приятелями во дворе, ни телевизионные просмотры чемпионатов мира по хоккею, ни иные подростковые «радости жизни» не могли затмить для одарённого мальчишки уроки фортепиано. Главным стимулом были... публичные выступления. Впрочем, честолюбивые родители иногда способны переусердствовать в стремлении «не зарыть» в землю талант своего чада. И невольно перегибают палку, добиваясь прямо противоположного результата. В каждом конкретном случае подход должен быть индивидуальным.
«В чём суть музыкальной педагогики? — размышляет педагог Образовательного центра «Сириус». — В раскрытии внутреннего мира ученика, в умении его вдохновить, “заразить” музыкой и — что немаловажно! — собственным артистизмом. Любой наставник обязан быть немножко артистом, даже если сам не выходит на сцену. Детская педагогика — сложная сфера деятельности. Окончив консерваторию и аспирантуру, я преподаю в almamater и могу сравнивать занятия с обучающимися в Сириусе. Студенты не требуют “гибели всерьёз”. Им достаточно полунамёка. Школьная аудитория — иная. Здесь важно быть предельно и максимально подлинным».
Очень важная сторона учебного процесса, по мнению Мирослава Култышева, — самостоятельные упражнения. В возрасте восьми-девяти лет он по собственной инициативе играл много этюдов и не считает это чем-то зазорным. А ведь немало крупных исполнителей пренебрегали специальными экзерсисами, глядя на них свысока. Мол, все сложности есть в самих произведениях — этюды бессмысленны... Единого мнения в этом вопросе быть не может. Как и в вопросе поддержки таланта.
«Уважаемый мной Михаил Васильевич Плетнёв, — напоминает Мирослав Винаевич, — убеждён, что талант сам пробьёт себе дорогу. Иногда — да. Однако нередко одарённому человеку может банально не хватить внутренней силы для саморазвития и преодоления себя. В таких случаях без посторонней помощи не обойтись».
ИСПОЛНИТЕЛЬСКАЯ ДИКЦИЯ
В Санкт-Петербургской консерватории педагогом Мирослава Култышева стал профессор Александр Сандлер, у которого незаурядный студент проучился шесть замечательных лет — три года в консерватории и три года в аспирантуре.
«Александр Михайлович — педагог, умеющий со снайперской точностью поставить диагноз, и музыкант, обладающий высочайшей “культурой слышания”?, — благодарный ученик охотно делится воспоминаниями об учителе. — Мы с ним очень разные, но разнонаправленные векторы, как известно, дают интересный результат. Александр Сандлер действовал на меня отрезвляюще: в чём-то ограничивал, от чего-то предостерегал. О моих недостатках говорил всегда очень конкретно и лаконично. На занятиях обычно сидел за вторым роялем, одним своим видом показывая подопечному пути решения сугубо профессиональных проблем. Филигранность исполнения, отчётливое проговаривание мельчайших деталей (исполнительская “дикция”) — отличительное качество его учеников.
Несмотря на собственное видение произведений, бережно сохранял индивидуальные черты каждого студента. Никогда не подавлял индивидуальность. А вообще-то, как понимаю сейчас, педагог должен быть консерватором. Особенно, если он имеет дело с нестандартными индивидуумами».
.jpg)
По словам Мирослава Винаевича, в классе его наставник был консерватором, а вне стен учебной аудитории — либералом, отдававшим предпочтение пианистам-романтикам эпохи «золотого века» фортепианного исполнительства: Альфреду Корто, Дину Липатти, Игнацу Фридману, Иосифу Гофману.
Школа Александра Сандлера и Зоры Цукер была настолько полноценной и самодостаточной, что Мирослав Култышев никогда не поддавался искушению сбиваясь с ног гоняться за мастер-классами других музыкантов в летних академиях Европы.
ВЛАСТИТЕЛИ ДУМ
В своей профессии к когорте кумиров Мирослав Винаевич относит Григория Соколова, Валерия Афанасьева, Михаила Плетнёва, Владимира Софроницкого, Эмиля Гилельса и Артуро Микеланджели.
«Григорий Липманович — величайший музыкант современности, — с воодушевлением рассказывает преданный поклонник. — Всегда хожу на его выступления в Санкт-Петербурге, где Соколов обычно играет весной. Это событие, которым живёшь целый год. Стараюсь заранее узнать дату его приезда, корректирую собственный график ради него. Концерты Валерия Павловича посещал ещё в детском возрасте. На его выступление меня однажды привела Зора Менделеевна, с давних пор лично знакомая с Афанасьевым. В нём меня покорили концептуальный подход к исполняемым произведениям и бесстрашие. Это планета, вращающаяся вокруг самой себя. Потрясения от концертов Валерия Афанасьева и Григория Соколова, разумеется, отличаются. В исполнительском искусстве это два противоположных полюса-образца. Сила воздействия их игры на меня, её виртуозность и глубина возносят обоих в моём восприятии на высочайшие вершины вдохновения. С огромным интересом и удовольствием поглощаю поэзию, лекции Афанасьева, но, в первую очередь, он для меня — великий музыкант. С поправкой на разницу в возрасте с гордостью могу назвать наше общение дружбой. Кстати, по мнению Валерия Павловича, любая похвала в адрес музыканта-современника — “оскорбление памяти великих”».
Как отмечает Мирослав Култышев, он не жил во времена, когда творили старые мастера. Но не считает, что сегодня дела в исполнительстве обстоят из рук вон плохо. Большое видится на расстоянии. Одновременно рост возможностей заявить о себе и усилившаяся конкуренция между исполнителями стимулируют в каждом конкретном случае процесс самосовершенствования.
«Личность формируют испытания, — задумчиво говорит пианист. — Одновременно какова цена опыта, делающего исполнителя или композитора великим? Стоит ли овчинка выделки? Одно дело — творец-композитор, совсем другое — исполнитель, которому требуются определённый запас прочности и физическая выносливость. Внутреннее равновесие, душевный и бытовой комфорт исполнителю, полагаю, пойдут лишь на пользу».
МАСТЕРА МУЗЫКИ В СИРИУСЕ
Должно ли искусство коррелироваться с современностью? Мирослав Култышев уверен, что современность воленс-ноленс проникает в исполнительство. Любой настоящий художник не может жить в башне из слоновой кости. Идеальный мир музыки — непозволительная роскошь. Профессиональный музыкант, как лермонтовский демон, всё понимает, но властен исключительно над миром иллюзий:
Без сожаленья, без участья
Смотреть на землю станешь ты,
Где нет ни истинного счастья,
Ни долговечной красоты;
Где преступленья лишь да казни;
Где страсти мелкой только жить;
Где не умеют без боязни
Ни ненавидеть, ни любить.
«25 ноября в Концертном центре “Сириус” мне предстоит пропустить современность через творения Скрябина, Прокофьева, Чайковского», — сообщает Мирослав Винаевич.
Программа, подготовленная для Камерного зала, с точки зрения маэстро, резонирует с духом времени. Например, соната № 6 для фортепиано op. 62 Александра Скрябина, которую пианист будет играть второй раз в жизни, насыщена диссонансами, хроматизмами, необычными аккордами, предвосхищающими атональную музыку, и принадлежит к числу самых загадочных сочинений композитора.
Над Шестой сонатой композитор работал с 1911 по 1912 годы одновременно с Седьмой, погрузившись в мистическую философию и поиск новых выразительных средств. Соната рисует таинственные картины невыразимого и неизведанного ранее ужаса. По свидетельствам современников, создаваемые музыкальные образы настолько испугали самого Александра Николаевича, что собственное произведение автор называл не иначе, как «кошмарным», «мрачным», «нечистым» и «проказливым». Из-за этого никогда лично не исполнял публично полностью — лишь отдельные фрагменты для друзей и знакомых, всякий раз пересиливая себя.
Среди предшественников Мирослава Култышева, отважившихся исполнить Шестую сонату, — Владимир Горовиц, Владимир Софроницкий, Святослав Рихтер, Джон Огдон, Борис Берман, Владимир Ашкенази, Марк Андре Амлен.
«Поздний Скрябин — особая тема, — улыбается Мирослав Винаевич. — Его Шестая соната — “вещь в себе”. И взял я её неспроста. Она была написана в период, когда сложность общественной жизни в России из-за брожения в умах наших соотечественников достигла своего апогея. Одновременно хронологически это одна из высших точек развития русской музыки, уже вписанной в мировой контекст. Я слышу в этом произведении ноты, созвучные музыке Рахманинова, но в ином стилевом повороте, а также такие человеческие эмоции, как страх и боль, знакомые сегодня каждому. Творение Александра Николаевича необыкновенно актуально, его пронизывает дыхание современности».
Декабрьская образовательная программа «Музыкально-исполнительское искусство» пройдёт в Сириусе с 3 по 26 декабря. Подробности — по ссылке.
