«Сириус» продолжает рубрику «Книга месяца», в которой эксперты, педагоги и сами школьники рассказывают о любимых и важных для них авторах и произведениях. Сегодня рассказывает профессор Мария Черняк, которая решила открыть молодым читателям имя Евгения Клюева – «заумного» сказочника, поэта, переводчика, лингвиста и специалиста по датскому языку.
Самое надежное дурацкое
Для знатоков литературы имя Евгения Клюева – знаковое, для школьников – едва ли на слуху. Писатель родился и вырос в Твери, а сейчас живет в Дании. В Европе его называют русским Андерсеном, в России относят к последователям обэриутов – прогрессивных писателей, которые намеренно отказались от традиционных форм и методов искусства, взяв курс на гротеск, алогизм и поэтику абсурда. В поисках нового языка авторы такой формации намеренно вписывали в литературу забавные парадоксы и клише, вдавались в крайности и переворачивали мир с ног на голову.
Просто люблю все дурацкое. Оно самое надежное, между прочим.
«Между двух стульев»
Феномен сказочника Клюева тоже строится на языковой игре и нелепице: с одной стороны, его мир вполне себе нормален, с другой – совершенно абсурден. Его литературные выходки – опыт «надсознания» и изящной шутки. «...И вдруг на берегу раздались аплодисменты. Люди хлопали в ладоши и кричали: "Браво!" А одна маленькая девочка даже подошла к Разводному Мосту и поцеловала его прямо в железо». Чудесно же! Или вот это, уже из другого: «Двенадцать человек на сундук холодца – Йо-хо-хо! – И ботинки гнома». Клюев всегда читается взахлеб. Он провоцирует читателя, сбивает с толку, но его проза всегда подчинена некой внутренней логике: просто, чтобы ее нащупать, нужно приложить чуть больше усилий.
– Где она лежит, эта ваша Спящая Уродина? Где-нибудь поблизости?
– О, путь к ней долог и труден! <…> Этот путь хорошо знает только Слономоська. Но и к Слономоське путь долог и труден.
«Между двух стульев»
Ненужное зачеркнуть
Моя любовь к Клюеву замешана на любви к обэриутам и их последователям: Хармсу, Введенскому, Григорьеву. Знаменитое хармсовское высказывание: «Меня интересует только чушь; только то, что не имеет никакого практического смысла. Меня интересует жизнь только в своем нелепом проявлении» – запросто могло бы стать эпиграфом и к ироничным текстам Клюева. Поэтому не обманывайтесь, если думаете, что раскусили автора: к нему, как мы уже поняли, нужно еще пробраться. Мы можем вчитываться в его абсурдный литературный мир, переставлять все в нем местами, рассматривать смысл и так и эдак, а он все равно возьмет да и ускользнет сквозь пальцы!
А любой настоящий писатель ради славы ничего не пожалеет – тем более читателя!
«Давайте напишем что-нибудь»
Над сюжетами Клюева смеются и дети, и взрослые, каждый находит в них свое, запускает новые механизмы и ассоциации творческого прочтения текста и языковых игр. Ты берешь от его книг все, что тебе нужно, а ненужное – отбрасываешь. Его книги – это своеобразная игра ума для тех, кто ищет глубинную связь между событиями и явлениями, кто пытается обнаружить новый смысл в привычных на первый взгляд вещах. Таким образом, его литература, постоянно балансирующая на границе между чудом и трюком, видимым и невидимым, становится манифестом авангардного искусства.
Очеловеченные предметы
Сборник «Сказки обо всем на свете» я советую всем без исключения школьникам. По сути, это альманах коротеньких смешных текстов. И если вас ждет ЕГЭ по русскому и литературе, просто откройте его, вы увидите огромное количество примеров на разные языковые правила. Но читают его не за этим: вы без труда узнаете в нем Кэрролла, Андерсена. Тут надо сказать, что Клюев – лауреат очень престижной премии им. Андерсена: это как нобелевка, только в детской литературе. Он так же, как датский сказочник, умеет показывать мир человека через мир вещей. Бытовая конкретность обиходного предмета находится у него на одном уровне с его экзистенциальным значением.
<...> Зеркало наше явно имело весьма и весьма долгую – и, несомненно, благородную – историю до того, как оно появилось в доме… <...> В одно хмурое утро Плюшевая Скатерть, привычно заглянув в Зеркало, не увидела там Плюшевой Скатерти. Испуганно отпрянув от Зеркала и похлопав Кожаное Кресло кистью по спине, она шепотом произнесла:
– Кажется, я умерла.
– Едва ли, – сонно потянулось Кожаное Кресло. – Мертвые не просыпаются так рано.
«Сказки обо всем на свете»
Иллюстрация с сайта gazetargub.ru
Сказочник Клюев заботится о том, чтобы его читатель, особенно самый маленький, научился мысленно участвовать в жизни воображаемых людей, которые и не люди вовсе, а предметы, просто оживленные: Вторая Половинка Красного Кирпича, Спичечный-Коробок-с-Единственной-Спичкой, Зеленый Листок Неизвестного Растения. Через их истории автор старается, как говорил Чуковский, «укрепить в восприимчивой детской душе способность сопереживать, сострадать и сорадоваться, без которой человек – не человек».
Остановка «Безвременье»
У Клюева есть маленький новогодний рассказ «Отрывной календарь», в котором мы наблюдаем очень трогательный диалог о жизни календаря, который к 31 декабря совсем исхудал: от него осталась одна страничка. Но его последний день оказывается очень длинным и важным: понятие времени как философской категории становится здесь первостепенным.
У Отрывного Календаря все было рассчитано: по одному листку на каждый день. <...> И повесили его тоже с расчетом: строго посередине стены. «Почетное место…» – подумал Отрывной Календарь и даже немножко засмущался. Да и любой на его месте засмущался бы: шуточное ли дело – висеть у всех на виду! Тут хочешь не хочешь, а будешь следить за собой.
«Отрывной календарь»
Читаешь Клюева и начинаешь понимать: при всей абсурдности ситуаций он всегда говорит об очень важных и вещах: о вечности и конечности жизни, о добре и зле, о суетности и тщеславии.
– А Вы, вообще-то, существуете? – с подозрением спросил Орешник.
– Как мне понимать Ваш вопрос? – озадачилась Никому Неизвестная Букашка Изумрудного Цвета. – Если бы меня не существовало, со мной было бы невозможно разговаривать…
– Для меня нет ничего невозможного! – сразу же поставил ее на место Орешник.
В сборник «Сказок» вошел рассказ «Никому неизвестная букашка изумрудного цвета», где рассказывается об орешнике: «Все просто с ума от него сходили. А вот почему – трудно сказать… И хоть ты тут лоб расшиби, а он стоит посреди леса – весь из себя необыкновенно популярный – и дает интервью каким-нибудь журналистам». Конечно, мы понимаем, что речь здесь не об орешнике вовсе, а о людях и их пороках: мы узнаем через какое-то слово, синтаксическую конструкцию, интонацию – это о сегодняшнем дне, это о нас. Только день этот «сегодняшний» может быть когда угодно, в любом безвременьи.
Фото: papmambook.ru
Алло, а можно Алису?
Клюев не только писатель. Авангардным разложением реальности и целостностью ее восприятия отличается перевод «Алисы в стране чудес», в котором он выступает как соавтор. Когда-то он сказал: «Я всем своим путем в литературе и исковыми экспериментами был уверен, что мне не уйти от перевода Алисы». Новую Алису, которая разгуливает в кедах и пользуется гаджетами, выпустило издательство «Самокат» – одно из флагманских издательств лучшей подростковой литературы в России.
Сам Клюев говорил, что он не просто русифицировал элементы Алисы, а играл с фоновыми знаниями читателя. В разговоре с черепахой: «Щука, щука, щекотуха, позолоченное брюхо. Слизняку сказала: ”Ну-ка, шевелись, я говорю!”» – ассоциация понятна. Вот вам фоновое знание и намек на Цокотуху. А вот Алиса: «Прямо как в школе, однако ей пришлось встать и читать стихи, хотя в голове вертелась кадриль с томатами. Слова и тут получились совершенно неправильные: однажды в студеную зимнюю пору я из лесу вышел и к месту прирос». У Клюева перевод – это всегда новый текст. Пожалуй, именно этим он особенно интересен.
С чего начинается Клюев
Как готовиться к чтению Клюева, с чего начинать? Первым делом я советую освежить в голове «Алису в стране чудес». Потом пройтись по «Случаям» Хармса. Конечно, перечитать Андерсена, потому что Клюев вырастает из этой англоязычной и скандинавской традиции сказочников. А если знакомиться с ним начнете через сборник «Сказки на всякий случай», то там вообще никакой подготовки не нужно, все и так будет понятно.
Что еще почитать
«Между двух стульев». Остроумная книга о путешествии некоего Петропавла по Чаще всего, которую нельзя просто так взять и быстро прочитать. Сказка-нонсенс, которая переосмысляет объекты и явления действительности и утверждает важную роль их условности.
«Если хочешь быть красивым. Энциклопедия хотений». В ней вы найдете стихи, написанные легко и виртуозно, к которым Клюев особенно старательно, в своей манере, написал пояснения и примечания. И, как всегда у Клюева, слова и смыслы здесь перетекают друг в друга и становятся языковой игрой, в которую с удовольствием вовлекаются читатели всех возрастов.
«Книга теней. Роман-бумеранг». Смешная и глубокая, простая и сложная книга имеет странную особенность открываться на самом нужном месте. Ее можно начинать читать с любой страницы. Но лучше, конечно, с начала.
«Translit». Роман о путешественнике, застигнутом вулканическим облаком на пути из Москвы в Копенгаген. История движется настолько хаотично, что пространство начинает распадаться на составляющие, увлекая героя в разные измерения его собственного «я».
«Теория литературы абсурда». Теоретико-литературоведческое исследование на материале английского классического абсурда XIX века – произведений основоположников литературного нонсенса Эдварда Лира и Льюиса Кэрролла.
