Чем биологи занимаются в лабораториях? Какой выбор встает перед многими из них? И что значит «делать полезное дело»? Поговорили обо всем этом с Викторией Николаевной Лавреновой — автором нашего курса по биологии для седьмого класса.
По месту работы биологов принято разделять на лабораторных и полевых. Если первые занимаются лабораторными исследованиями, то вторые изучают флору и фауну в естественной среде обитания, «в поле». Это интервью посвящено учебе и работе лабораторных биологов, а о жизни полевых биологов читайте здесь.
— Почему вы решили поступить на биофак?
Я не фанат натуралистической биологии, в пятом-шестом классе она меня вообще не привлекала. Я увлекалась математикой, мне нравились точные науки, логика. У меня была очень хорошая кратковременная память: я запоминала большие объемы информации, поэтому биология тоже шла хорошо. Учительница меня заметила и пригласила в кружок. В седьмом классе я уже занималась с восьмиклассниками и девятиклассниками, которые готовились к региональному этапу ВсОШ. Мы разбирали сложные темы, клеточную биологию например. Помню, как мне рассказывали про биосинтез белка — я тогда почти ничего не поняла, но мне почему-то очень понравилось. Потом приняла участие в олимпиаде, попала «в тусовку», и все само собой завертелось.
В средней школе я вообще не особо задумывалась, что хочу делать дальше, потому что до поступления оставалось много времени. Когда-то хотела быть врачом, как доктор Хаус из сериала. Казалось, что анализировать информацию и ставить диагнозы — это так интересно… Я очень романтизировала занятия наукой в тот период. В старшей школе начала серьезно размышлять о поступлении в вуз и поняла, что точно не хочу в медицинский: профессия врача подразумевает очень много работы с людьми. И прежде чем стать крутым специалистом, ты должен много лет вести прием пациентов — абсолютно разных людей, но в большинстве случаев со стандартным диагнозом.
Надо было определяться. Так как я была олимпиадницей (победителем ВсОШ, дважды серебряным призером Международной олимпиады), в одиннадцатом классе меня позвали на биофак МГУ заниматься вместе со студентами на факультативных занятиях. В то время у меня и с химией все отлично складывалось (получала дипломы на олимпиадах), поэтому было сложно выбрать траекторию: я металась между биофаком и химфаком МГУ и факультетом медико-биологической физики МФТИ.
Пока ездила на биофак, поняла, что там комфортная для меня среда: на факультете учатся друзья, многие преподаватели меня знают. На химфаке или в МФТИ репутацию пришлось бы зарабатывать с нуля. В итоге я выбрала биологический факультет МГУ, кафедру биохимии.
— Чем вы занимались в университете?
На биофаке младшекурсники обычно не занимаются в лабораториях: на первых курсах очень большая нагрузка, по четыре-пять пар в день, включая субботу. С моей точки зрения, это нормально, потому что первые два курса студент получает по биологии базу. В конце второго курса он уже, изучив какое-то количество дисциплин, может выбрать, что ему нравится. Но так как я была олимпиадницей, учиться мне было легче, и я ходила в лабораторию с первого курса.
Именно тогда поняла, что лабораторная работа — это тоже рутина. Нет разницы, ходишь ты в офис или «капаешь» в лаборатории. В большинстве случаев задачи лабораторий связаны с чем-то прикладным. Есть лаборатории, которые сотрудничают с коммерческими компаниями, выполняют заказы. Заказ, конечно, может требовать экспериментальной работы, и для этого нужно знать экспериментальные техники. Но, в моем понимании, это не «большая» наука, о которой я мечтала в школе. На старших курсах поняла, что мне комфортно работать в таком режиме: без грандиозных открытий и претензий на Нобелевскую премию. Я не испытала сильного разочарования, но школьная романтизация лабораторий явно осталась в прошлом.
Какое-то время в лаборатории я занималась исследовательской деятельностью, но в этой работе результат непредсказуем: один и тот же эксперимент может сегодня получиться, а завтра — нет. Особенно если это не молекулы в пробирке, а живые клетки. У них, например, есть зависимость от времени года, и никто не понимает почему: их растят в инкубаторе, где влажность и температура постоянные — им должно быть неважно, зима на дворе или лето, но какая-то разница все же есть.
Когда я решила, что хочу защитить диссертацию, то поняла, что не смогу совмещать и учебу, и работу в лаборатории, и преподавательскую деятельность — не хватит времени.
— А как вообще появилась необходимость совмещать работу, преподавание и учебу?
На четвертом курсе мне предложили взять экспериментальный класс в «Пятьдесят седьмой школе». Класс был математический, в нем учились одаренные дети: у них невероятно развито абстрактное мышление, высокий уровень понимания мира. С ними было очень приятно разговаривать, некоторые общаются со мной и после выпуска. Так все и началось: я взяла несколько классов в «Пятьдесят седьмой», стала тренером московской сборной на ВсОШ, начала преподавать в «Сириусе». Мне это очень нравилось.
Меня периодически спасала смена деятельности: с преподавания я переключалась на лабораторную работу и наоборот. Когда пришла в лабораторию магистранткой, мне ставили задачу, и я ее выполняла — это удобный режим, ты всегда знаешь, что делать. Потом мне дали больше свободы: приходилось самой и планировать, и физически выполнять действия — а это уже две разные по стилю задачи, переключаться между ними труднее. Совмещать две работы стало еще сложнее. Сейчас мой руководитель знает, что преподавательская деятельность для меня очень важна, и относится к этому с пониманием.
Я не хочу совсем уходить из науки. Считаю, что для работы со школьниками надо все-таки самому быть практикующим биологом. Сейчас я вернулась на биологический факультет, заканчиваю аспирантуру. Занимаюсь ферментами грибов, тех, которые могут расщеплять белки тромбов.
— Какие карьерные перспективы есть у студентов-биологов?
В биологии есть четкое разделение на полевую сферу и неполевую. В полевой биологии больше научных лабораторий, есть прикладные направления: например, исследование океана, паразитология. Если говорить об открытиях, то их проще совершить именно в полевой биологии: можно отправиться в любую тропическую страну и найти еще не описанный вид. А в лабораторной биологии сделать прорыв, стоящее открытие практически невозможно. Если судить по ведущим научным журналам, видно, что открытия совершаются только при наличии очень технологичной и очень дорогой приборной базы, а также за счет многолетнего труда научных коллективов.
Лабораторная биология плотно связана с медициной, а полевая биология с прикладными вещами связана меньше. Но если человеку нравятся членистоногие настолько сильно, что он всю жизнь их коллекционировал, сам научился отличать мокрицу среднерусскую от любой другой, то ему все-таки стоит стать полевым биологом, даже если он думает, что путь лабораторной биологии более перспективный. Я вообще считаю, если у тебя что-то хорошо идет, то, скорее всего, ты сможешь успешно себя в этом реализовать.
Если уходить в коммерцию, то это фармацевтические компании. Они охотно принимают выпускников биофаков. Там можно заниматься исследованиями, например принимать участие в разработке нового препарата. Есть биотехнологические компании: они также разрабатывают лекарства, занимаются клеточной терапией. Сейчас эта сфера очень бурно развивается.
— Насколько знания, полученные на биофаке, полезны биологу на работе?
Зависит от кафедры. Наших выпускников кафедры биохимии всегда отрывают с руками, потому что у нас и теоретическая база хорошая, и очень много практикумов. Во всех лабораториях, куда я приходила, мне хватало моего образования. Даже если приходилось учить новые экспериментальные техники, это было не сложно.
На других лабораторных кафедрах МГУ практики, может быть, и меньше, но теоретическая база выпускников очень помогает им и позволяет понять буквально все. В полевой биологии примерно так же.
— Что бы вы посоветовали школьникам, которые выбирают вуз?
Во-первых, никакую профессию не надо романтизировать. Это только в начале кажется, что врач каждый день спасает смертельно больных людей и делает уникальные операции. Скорее всего, 95% вашего рабочего времени будет занимать прием пациентов, у которых примерно один диагноз — ОРВИ.
Во-вторых, надо понимать, что можно делать полезное дело, но это не значит, что вы обязательно будете делать нечто уникальное. Людей в мире много, а Нобелевских премий мало. Ученые, которые получают премии, не стремятся к ним изначально, они просто занимаются своей темой, и она, что называется, «заходит». А бывает, что не менее талантливый ученый занимается объектом, который не приведет его к великим открытиям, и он не получит никакой премии.
В-третьих, важно понимать, что вас ждет. Допустим, когда я хотела пойти в МФТИ, то даже не посмотрела учебный план, не поговорила с теми, кто там учится, — абсолютно ничего не изучила, просто думала: «Наверное, это очень круто!» Я не понимала, что поступление в МФТИ означает два года обучения физике, которую я не очень-то любила.
В-четвертых, надо заниматься тем, что хотя бы немного вам интересно. При выборе вуза не стоит отталкиваться только от будущего заработка. Конечно, это нужно учитывать, но это не самое главное. Если через силу пойти в фармакологию, когда вам нравятся рачки, в какой-то момент может случится психологический кризис, и вы все бросите.
