Большие вызовы-2019: о жизни на МКС и реабилитации после возвращения на Землю
Оказывается, каждый космонавт во время полета становится выше на 3-4 сантиметра. Об этом участникам проектной программы рассказал Михаил Корниенко, летчик-космонавт, совершивший два полета за пределы нашей планеты. Первый, полугодовой, – в качестве бортинженера корабля «Союз ТМА-18» и участника экспедиции МКС-23/24, второй – в качестве бортинженера корабля «Союз ТМА-16М» и участника годовой экспедиции МКС-43/44/45/46. Герой России ответил на вопросы школьников и поделился своим опытом.
– Сейчас много проектов посвящено совершенствованию космических аппаратов и ракет. Вам, как пользователю, какие улучшения кажутся необходимыми?
– Конечно, инженерам и конструкторам в такой работе нужно прислушиваться к мнению экипажа и психологов. Для полетов в дальний космос нужно максимально адаптировать среду космического корабля к человеку. Сейчас этого нет. Через месяц-два начинаешь сильно уставать от неизменного окружения компьютерами и светодиодами. Просыпаешься – темно, ложишься – темно, психологически очень сложно. Когда я устал от этого во время второго полета, я попросил психологов на грузовом корабле прислать картинки природы. Они вырезали мне эти картинки из календарей, я развесил их по модулю и всей станции. Еще я попросил прислать звуки природы. Например, грозу. У нас там на компьютерах хорошие динамики, и когда я впервые включил их в спортзале, чтобы позаниматься, мой напарник прибежал и попросил скопировать эти файлы. Следующие полгода мы летали под звуки грозы, утра в деревне, пения птиц. И уже психологически стало полегче. Возвращаясь к вопросу, скажу, что Земли не хватает категорически в полете и компенсировать эту нехватку очень важно.
– Сколько личных вещей могут прислать космонавту вместе с грузовым транспортом?
– 5 килограммов. И если мы летим в «Союзе», то килограмм личных вещей можем взять с собой, все это точно взвешивается.
– Как долго готовятся и проводятся научные эксперименты на МКС?
– Вообще станция создавалась для науки. Это большая космическая лаборатория, где можно сделать то, чего нельзя на нашей планете. Мы проводили самые разные эксперименты, от физики и микробиологии до биотехнологии и медицины. Каждый отдельный эксперимент прорабатывается на Земле. Сперва в Звездный городок приезжает разработчик эксперимента и привозит с собой аппаратуру. Далее мы по нескольку раз выполняем эксперимент, потому что очень важно выполнить все корректно, не отходить от борт-документации по выполнению эксперимента, которую дают разработчики. Вместе с иностранными коллегами мы провели более 200 исследований. Иногда мы работали в их интересах, иногда они в наших, на МКС все переплетается. В общем, на станции все направлено на науку, за исключением тех моментов, когда нужно обслуживать станцию, ведь это большой организм, технически сложный, требует периодического техосмотра, как машина, чтоб все работало как надо.
– Сложно ли привыкнуть к гравитации и к ее отсутствию?
– Невесомость – относительно комфортное состояние для меня. Оттолкнулся – полетел. Но есть и побочные эффекты, например, в первые дни в космосе перераспределяется кровь и лимфа, из-за этого отекает лицо, слизистая оболочка, трудно дышать, как с насморком. За время полета космонавт подрастает сантиметра на 3-4 в силу того, что межпозвоночные диски без гравитации расширяются. Возвращение на Землю, если летать полгода-год, сопряжено множеством негативных эффектов. Как только встаешь на ноги, скелет начинает обратно компрессоваться, коленки болят и опухают. Первые 10 дней – это период острой реабилитации, когда при повороте головы перед глазами все плывет. Кстати, именно в этот период не дают отдохнуть – исследуют твой организм, проводят эксперименты, чтобы увидеть перемены в его работе. Дальше уже наступает санаторно-курортный период. Вообще период реабилитации равен сроку полета. Но я могу сказать, что до конца мой организм так и не восстанавливается примерно на 10%. Я до сих пор не пришел в свое дополетное состояние, хотя после второго полета уже сходил на две горы – Эльбрус и Монблан. В основном это чувствуется по опорно-двигательному аппарату, суставам.
– Как отличалась реабилитация после полугодового полета и годового?
– Я думал, во второй раз будет сложнее. На самом деле после годового полета я прилетел в лучшей форме, чем в первый раз. Наверное, повлиял опыт. Организм помнил условия невесомости, я уже знал, что делать во время посадки, много занимался спортом на борту, часа по два каждый день, потому что понимал, что иначе я прилечу как медуза. Там для этого есть две беговые дорожки, велосипед, тренажер для силовой нагрузки на все группы мышц – небольшой спортзал. После полета я научился не делать глупостей. В первый раз я прилетел и практически сразу пошел на стадион, пробежал около 3 км, а на следующий день у меня распухли колени. В общем, в земную жизнь нужно входить плавно, я научился уже более бережно к себе относиться.
