История успеха Федора Соколова из Ярославля началась с призерства во Всероссийской олимпиаде по литературе в 2018 году. Сегодня Федор учится на третьем курсе ВГИКа на режиссерском факультете и рассказывает о поступлении сюда как о сбывшейся мечте всей жизни.
К олимпиаде Федор готовился необычно: вместо того чтобы зарываться в книги, 11-классник при первой же возможности ехал в Москву на театральные премьеры, музейные выставки и биеннале. Позже именно эрудированность, контекстное восприятие и практическое ориентирование в литературном материале и помогли ему выиграть Всеросс.
Литература и театр: пространство визуализации
Может, к олимпиаде по химии или математике и готовятся, исключительно заучивая определения из книг, но в литературе все по-другому. Здесь не работают выверенные формулы: литература учит восприятию мира, формирует наше представление о пространстве, часто через визуализацию – в кино, живописи, скульптуре. Я понял, что читать публицистику, зубрить статьи Лотмана будет мало.
Спустя время можно сказать, что каждый из культурных объектов внес в мою победу свой вклад. Так, через долгие разглядывания живописных полотен в Пушкинском музее и Третьяковской галерее я начал интересоваться мифологией, а далее историей религии.
Театральные постановки режиссера Римаса Туминаса в Вахтанговском театре, спектакль-исследование «Вакханалия. Пастернак» на сцене Малого драмтеатра Льва Додина, редкий в своем роде интеллектуальный российский мюзикл «Хармс. Мыр» или самая радикальная трактовка «Маленьких трагедий» на сцене Гоголь-центра — все эти премьеры научили чувствовать интертекстуальность, находить тесную связь художественных произведений. Согласитесь, в 17 лет научиться видеть литературу по-иному, панорамно и контекстно, непросто.
Сцена из спекталя Римаса Туминаса «Маскарад» в Театре Вахтангова | Фото: timeout.com
Видеть знаки и символы
Когда мы говорим об олимпиаде по литературе, мы подразумеваем, что от нас ждут творческого подхода и хорошего читательского кругозора. Оба эти качества формируются благодаря вовлечению в культурное пространство. Для меня этим пространством стала сцена. Потому что театр, как и литература, – это прежде всего поле мышления, рефлексии и выращивание важных смыслов, формирующих твой интеллект, если угодно.
Я разделяю точку зрения знаменитого польского театрального режиссера Анджея Бубеня: он как-то сказал, что театр большой литературе на самом деле не особо-то и нужен, потому что она – явление самобытное и самодостаточное. «Но если мы хотим прокладывать мосты между потребителем культуры и большой литературой, то театр является одним из самых удачных мест, где эта встреча может произойти». Точнее и не скажешь: именно так я и встречался с большой литературой.
Театр точно помогает по-новому взглянуть на героя и составить его портрет. Это своеобразная «анатомия душ человеческих», когда все замкнуто на психологическом анализе. Понимание мотивов, внутренних конфликтов и личных драм приходит вместе с насмотренностью. Ты постепенно начинаешь лучше видеть художественные образы, толковать литературные символы и знаки. Все это и вырабатывает в нас режим особого, как я люблю говорить, панорамного зрения. В этом же и сила олимпиадника: уметь смотреть не банально на кажущиеся банальными вещи.
Сцена из спекталя Льва Додина «Дядя Ваня» в Малом драматическом театре / Фото: mdt-dodin.ru
Кинотексты: практики чтения и смотрения
О взаимовлиянии двух текстов – литературного и кинематографического – написано немало трудов. Оба эти явления вписаны в мировой культурный канон. Если вы спросите, можно ли по-новому увидеть литературное произведение сквозь оптику кино, я отвечу: однозначно да. Практики вдумчивого чтения и вдумчивого смотрения очень схожи. Кино делается на сюжетном уровне, там многое решается в диалоге (как и в театре), завязывается на отношениях и личностных конфликтах – и все это, опять же, исходит от литературы.
Я не раз в этом убедился, пересмотрев много экранизаций русской и советской классики: от «Войны и мира» Толстого до «Идиота» Достоевского, от Набокова в работе Кубрика до балабановского «Морфия». Штурмовал классику мирового кино разных лет: работы Эйзенштейна, комедии с Чарли Чаплином, Висконти и его «Белые ночи», «Преступление и наказание» Каурисмяки. Пересмотрел почти всего Тарковского, Бергмана, Феллини. Все пригодилось.
Кадр из фильма Лукино Висконти «Белые ночи» / Фото: kinorium.com
Например, на финальном этапе олимпиады мне для анализа попался рассказ Марины Вишневецкой «Опыт сада»: мгновенно вспомнился «Лабиринт» 1986 года с Дэвидом Боуи. К слову, не самый культовый фильм, вызвавший в свое время неоднозначную критику, тем не менее он пригодился на разборе: и в кино, и в тексте я увидел аллюзии на Кэрролла, Баума, работы Сендака.
Зачем же мне олимпиада
Зачем мне понадобилось участие во Всероссийской олимпиаде? Понятно, что победа и призерство гарантируют поступление в любой, самый престижный, вуз. Но не филология и морфемный разбор слова были для меня мечтой жизни, а ВГИК и режиссерская профессия. И тут все сошлось: готовясь к олимпиаде, я наработал отличную базу. Все эти знания в теории и истории литературы, открыли во мне главное – способность творчески мыслить и творить.
